Восемнадцать капсул красного цвета - Страница 10

Внук под руку подвел Андрея Владимировича к поваленному дереву и усадил на него. Глеб остался стоять на месте: отсюда хорошо просматривались подходы со стороны дороги и «пробка» у моста через реку.

«Отродья», как назвал их Кошелев, оставались у мотоцикла. Успокаивало то, что они не кружили вокруг, пытаясь взять след. Еще несколько были у моста. Ну хоть не два десятка, как рассказывал его новый знакомый.

К Глебу подошел мальчишка и потянул за рукав:

– Вас дед зовет.

«Судя по тому, что Егор остался, Кошелев хочет сообщить мне что-то наедине», – подумал Чужинов.

– Участвовали?

Глеб кивнул:

– Приходилось.

– Я так сразу и понял. Мы одной структуре принадлежали, но разговор не об этом.

Кошелев выглядел неважно: синеватые губы, прерывистое дыхание. И еще взгляд. Взгляд человека, который считает себя неполноценным. Когда-то Чужинову приходилось видеть такой у сослуживца, оставшегося без ноги выше колена. Отличный рукопашник, с легкостью сдававший все нормативы, и вдруг – инвалид.

– Глеб, я хочу попросить вас об одной услуге, – продолжил Кошелев.

Чужинов с готовностью кивнул: речь явно не пойдет о том, чтобы сбегать за пивом.

– Если со мной что-нибудь случится, обещайте, что присмотрите за Егором. Обещаете? – Кошелев даже за руку его схватил.

– Обещаю, Андрей Владимирович, – твердо ответил Глеб, глядя ему прямо в глаза.

Кошелев поморщился, снова потер грудь:

– Теперь относительно электричества. Выслушайте и судите сами…

– …Когда-то у меня в Макеевке кореш жил, во-он в том доме, что на отшибе стоит. Крыша у него еще синяя. – Атас указал ружьем, держа его за рукоять на вытянутой руке.

– Ты, боевик, поменьше стволом размахивай, еще пальнешь в кого-нибудь ненароком, – не удержался, чтобы не съязвить, Денис Войтов.

Они стояли на опушке березовой рощи. Макеевка выглядела заброшенной. На самом деле так оно и было: жители давным-давно отсюда ушли. Те, кто невероятным образом умудрился остаться живым.

«Господи, сколько бы людей смогли спастись и здесь, и во всем остальном мире, если бы им вовремя дали знать, что опасность заключается именно в электричестве. И как повезло мне самому», – подумал Глеб, рассматривая дальний край селения, где мелькнули силуэты тварей. Чужинов всегда поражался тому, что издалека они выглядят почти черными, а вот вблизи кажутся значительно светлее.

– Денис?

Войтов смотрел туда же через оптику «Винтореза».

– По ходу разведчики, Глеб.

Чужинов кивнул: сам такого же мнения. Эти, худые и прогонистые, точно разведчики: так их называют в отличие от других. Именно с ними Глебу и довелось впервые столкнуться на заимке у егеря Филатова. Будь они воинами, а те значительно крупнее, вряд ли бы ему тогда удалось с ними совладать. Разведчики (или, как называл их Атас, «шныри») рыскают везде, выискивая оставшихся в живых людей, именно по этой причине их так и прозвали. Ну а если разыщут и не могут справиться сами, то уходят, чтобы вернуться уже с воинами.

Существовал негласный закон – разведчиков обязательно уничтожать. Будь они в другой ситуации, Глеб нашел бы способ подманить этих тварей и расстрелять.

Зрение, слух и обоняние у них ничуть не лучше, чем у человека. Но у тварей есть и кое-что еще: то, что Глеб когда-то принял за набухшие гнойники на мордах, не что иное, как рецепторы, синапсы, улавливающие электричество. Вернее, не сами нарывы, а вылезающие из них белые жгутики, похожие на червей, которые к тому же еще и шевелятся. С их помощью твари электричество и улавливают. Причем так тонко, что даже небольшая движущаяся группа людей, облаченная в ткань, в составе которой преобладает синтетика, обнаруживается ими издалека. Что же тогда говорить об электрических приборах?

«Но на этот раз мы их трогать не будем». Чужинов взглянул на Полину, ведь именно она, вернее, ее безопасность стала основанием для такого его решения.

Макеевка расположилась на левом пологом, в отличие от правого, крутого, берегу, и река, вздувшаяся после затяжных дождей, подобралась к селению близко, затопив огороды.

Глеб еще раз обвел внимательным взглядом дальнюю окраину села: как будто бы твари скрылись из виду. Местность поднималась в гору и просматривалась хорошо.

– Макеевку пройдем по самому берегу. Лажев – замыкающим. И почаще назад оглядывайся.

– Толку-то с него, слепошарого, – зло прошептал Денис Войтов, но Атас сделал вид, что не услышал.

Шли молча, стараясь не шуметь, и лишь под ногами чавкала мокрая земля. Они уже поравнялись с селом, и лес, в который лежал их путь, показался им близким, когда послышалось:

– Глеб! Слева! – и вслед за этим грубое ругательство Семена, чего Чужинов, зная Поликарпова, никак от него не ожидал, да еще в присутствии девушки.

Поликарпов шел слева от него, опережая на шаг, и потому он первым заглянул за угол длинного сеновала с провалившейся крышей. Скачком Чужинов оказался рядом, чтобы увидеть, как на противоположном краю села из-за пригорка одна за другой появляются твари и их уже не меньше десятка. Глеб оглянулся по сторонам, оценивая ситуацию.

– За мной! – скомандовал он, бросаясь к ближайшему дому, в котором дверь на чердак криво висела на одной петле.

Он на бегу снял автомат с предохранителя, готовый в любой момент увидеть, как из-за строения появляются твари. Дом оказался тот самый, с синей крышей, где, по уверениям Лажева, когда-то жил его друг. Сам Лажев метнулся в сторону, чтобы через пару мгновений показаться из-за сарая с лестницей в руках. Под ее тяжестью Кирилла повело в сторону, едва не завалив, но он устоял, ну а дальше ему помог Семен.